Сочинялись песни и в Тарутинском лагере. Тут сначала говорится, как “ночь темна была и не месячна, рать скучна была и не радостна” и как ратники “оплакивали мать родимую, мать-кормилицу, златоглавую Москву-матушку”. Но тут же звучат и бодрые мотивы, ждут возобновления активных военных действий: “Не боимся мы французов, штык всегда востер у нас, лишь бы батюшка Кутузов допустил к ним скоро нас!” Слышится предчувствие победы: “Постараемся все, ребятушки, чтобы сам злодей на штыке погиб, чтоб вся рать его здесь костьми легла, ни одна б душа иноверная не пришла назад в свою сторону”.

Об упомянутом выше свидании Кутузова с Лористоном именно тут, забегая вперед, уместно напомнить хоть в нескольких словах. В разгар работ по подготовке активных действий против выдвинутого вперед отряда Мюрата Кутузову доложили о приезде в Тарутинский лагерь специально командированного Наполеоном генерала маркиза (в некоторых документах он неточно назван графом) Лористона. Это была последняя из упорных и одинаково неуспешных попыток Наполеона войти в сношения с Александром и поскорее заключить мир. Провал первой попытки (с генералом Тучковым - третьим в Смоленске) и второй (с И. А. Яковлевым — в Москве) раздражал и смущал императора, привыкшего, чтобы у него просили мира, а не самому просить мира. Но положение на этот раз, в октябре, среди московского пожарища, было таково, что о самолюбии приходилось забыть.

Наполеон сначала хотел послать к Кутузову Коленкура, долго бывшего императорским послом при Александре, но Коленкур, при всей преданности Наполеону, отказался ввиду явной безнадежности попытки. Был позван Лористон, в свое время заменивший Коленкура на посольском посту в Петербурге. Лористон заикнулся было о том, что Коленкур прав, но тут Наполеон оборвал разговор прямым приказом: “Мне нужен мир, он мне нужен абсолютно, во что бы то ни стало. Спасите только честь”. Лористон немедленно отправился к русским аванпостам.

Вопрос о приеме Лористона и, главное, о предстоящем разговоре с ним был решен Кутузовым без всяких признаков колебаний, и только злобствовавший на Кутузова английский обершпион Роберт Вильсон мог подозревать Кутузова, что тот хочет, встретившись на аванпостах с глазу на глаз с Лористоном, войти с французами в мирные переговоры, без ведома и против воли царя и его союзников (Англии).

Мы уже знаем по всем свидетельствам и по словам самого Кутузова, сказанным перед сражением под Красным французскому военнопленному Пюибюску, что главнокомандующий делал все возможное, чтобы подольше задержать Наполеона в Москве. Поэтому он нашел вполне целесообразным не только весьма вежливо принять Лористона, но и обещать ему отправить императору Александру все, что ему передаст Лористон. Это обеспечило прежде всего долгую проволочку. Пустить самого Лористона в Петербург Кутузов решительно отказался.

По существу же ответ Кутузова не мог вызывать никаких недоразумений: никакой речи о мире с Наполеоном в данный момент быть не могло. На жалобы Лористона относительно обхождения русских крестьян с французами, попадавшими в их руки, фельдмаршал ответил, что русский народ “отплачивает французам той монетой, какой должно платить вторгнувшейся орде татар под командой Чингисхана”. Эта мысль была повторена.

Доклад вернувшегося от Кутузова в Кремль генерала Лористона показал Наполеону, что надежды на компромиссный мир беспочвенны. Но мир был абсолютно невозможен — более невозможен, чем когда бы то ни было, — уже тогда, когда кутузовские полки 2 (14) сентября покидали Москву. Великой, неоцененной драгоценностью было в эти тяжкие дни нисколько не пошатнувшееся, беззаветное доверие народа и армии к Кутузову. Это доверие выдержало и превозмогло все испытания.

Отступающая русская армия по ночам видела громадное зарево горящей старой столицы, и Кутузов глядел и глядел на него. У фельдмаршала с гневом и болью вырывались изредка на этом пути обеты отмщения; его сердце билось в унисон с сердцем русской армии.

Армия не предвидела, что хоть много ей еще предстоит жесточайших испытаний, но что настанет, наконец, день 30 марта 1814 г., когда русские солдаты, подходя к Пантенскому предместью, будут восклицать: “Здравствуй, батюшка Париж! Как-то заплатишь ты за матушку-Москву?” Глядя на московское зарево, Кутузов знал, что день расплаты рано или поздно наступит, хотя и не знал, когда именно, и не знал, доживет ли он до этого дня.

Свидетельства соседних народов, имевших письменность.
В IV в. до н.э. Геродот в книге «История греко-персидских войн» описал Скифию. Он размещает ее на Крымском полуострове и в низовьях Днепра. Скифов он делит на несколько родов: царских скифов и скифов – пахарей, живших в северном причерноморье. Последнее упоминание очень странно, потому что известно, что скифы занимались скотоводством, а ...

Ремилитаризация Германии и вступление ФРГ в НАТО
Для того чтобы закрепиться в Германии, а Соединенным Штатам и в Центральной Европе, западные державы с конца 1947 г. пошли на раскол германской территории путем создания западнее Эльбы сепаратного государства. Раскол Германии углублялся по мере того, как западные державы во главе с США все более явно рвали с Потсдамскими соглашениями и ...

Изгнание Наполеона и его армии из пределов России.
2 ноября, когда Наполеон вышел из Смоленска, Кутузов привел свои главные силы в д. Юрово, где фельдмаршал уточнил план дальнейших действий. Его прежней замысел – разгромить французскую армию на подходе к Смоленску – не удался, потому что сам Кутузов потерял время у Детчина, Полотняного завода и Вязьмы, и потому что Витгенштейн с севера ...