Дело не в том, признаём ли мы конструктивность как принцип построения исторического факта, а в том, является ли этот факт адекватной формой воспроизведения и отражения исторической реальности. Подмеченное Голдстайном обстоятельство, что факты не извлекаются историком из исторических источников в готовом виде, а представляют собой результат интеллектуальной активности, определенной исследовательской процедуры, не меняет существа наших возражений. Не меняет его и то, что факты получают различное осмысление, различную интерпретацию и значение в трудах разных историков. В этом случае, по мнению Голдстайна, построение эмпирического знания определяется не его объективным содержанием, а концептуальной схемой конструирования исторических знаний. Голдстайн не учитывает при этом того обстоятельства, что, по существу, мы имеем здесь дело с полиструктурными системами знаний и значений.

Так, известный из истории крестовых походов эпизод, когда один из крестоносцев во время приема у византийского императора бесцеремонно уселся на его престол, интерпретируется одним исследователем как проявление грубости нравов, рыцарского своеволия и агрессивности, а другим — как проявление корпоративной чести, самоуважения, определенного правового и морального сознания. Здесь исторический факт, отражающий объективный эпизод истории, функционирует как элемент двух частично пересекающихся концептуальных структур, что отнюдь не ведет к устранению его истинности. К сожалению, эти принципиальные недостатки исторического конструктивизма не получили соответствующей оценки в нашей исторической и философской литературе. Прошли мимо этой стороны дела и зарубежные критики Голдстайна.

Таким образом, в нашем распоряжении остается второй из трех выявленных смыслов понятия «факт». Но, даже приняв этот смысл, мы еще не достигаем полной однозначности. А. Я. Гуревич, например, полагает, что факт — это особая абстракция, сохраняющая некоторые конкретные черты зафиксированного в ней объекта. Вместе с тем факт выступает у него не как понятие, а как «научно-познавательный образ», т. е. единство абстракции и конкретно-чувственного представления об объекте. Правильность такого понимания вызывает некоторые сомнения. Не вполне ясно, какова специфика абстракций, выделяющих факт среди других типов знания; что подразумевается под «научно-познавательным образом»; как осуществляется единство абстрактного и чувственного; на каких событиях, ситуациях и процессах строятся факты, выступающие как исторические; наконец, чем отличаются они от наглядно-образных моделей, зафиксированных в чертеже или рисунке. К тому же, излагая свою концепцию, А. Я. Гуревич иногда использует понятие «факт» как синоним понятий «историческое событие» и «процесс», что создает дополнительную неясность. Однако он, безусловно, прав, рассматривая исторический факт как особую абстракцию, фиксирующую определенные черты эмпирического объекта.

Часть отмеченных выше неясностей устраняет определение А. И Уварова: «Исторический факт — это такое достоверное знание о событиях и процессах социального прошлого, где чувственное и рациональное знание синтезированы, а общее — обязательно облечено в единичную или особенную формы, знание, которое строго фиксировано по отношению к определенным историческим явлениям и относительно завершено в самом себе[2]». В этом определении не только отмечается, что факт есть форма знания, но и выявляются его специфические черты: отнесенность к социальному прошлому, рациональность и, что особенно важно, достоверность и замкнутость. Несколько далее А. И. Уваров, говоря об отличии исторического описания от исторического факта, замечает, что факт, выступая в форме описания, обладает достоверностью, тогда как описание отнюдь не всегда достоверно. Наконец, факт, по существу, есть обобщающее знание, выступающее в форме единичного описания. Факт и описание оказываются тесно связанными: исторический факт всегда выступает в форме описаний, но не всякое описание по своему содержанию является фактом.

Итак, исторический факт есть содержание исторических описаний, позволяющее, с одной стороны, отделять достоверные описания от недостоверных; с другой — эмпирические описания от неэмпирических; наконец, с третьей—исторические описания как действительно значимые для понимания истории от неисторических или псевдоисторических. Однако не всякое достоверное содержание эмпирических описаний является научно обоснованным историческим фактом. В известном смысле сходную ситуацию мы имеем и в естествознании.

Чехия
Чехия добилась впечатляющих социально-экономических результатов. В 90-х гг. экономика Чехии развивалась стабильно и во второй половине 90-х гг. приблизилась к среднеевропейским показателям. Чехия фактически первой из постсоциалистических стран завершила болезненный период перехода к рыночной экономике. Сократился товарооборот с Россией, ...

Крещение Руси как PR-кампания
Крещение Владимира в 987 году было выдающимся государственным актом и должно было привлечь всеобщее внимание. Между тем современники проявили редкую неосведомленность. Даже вопрос где крестился князь, ставил их в тупик.[16] Одни были уверены, что Владимир принял таинства крещения в Корсуни (Херсонесе) в Крыму, другие – в Киеве. Именно э ...

Вторжение французских войск в Испанию и Португалию. Война с Австрией.
Одной из стран, которая упорно не хотела присоединяться к континентальной блокаде, была Португалия. Попытки Наполеона оказать на нее давление не принесли результата. Тогда он добился от Испании согласия на проход в Португалию французской армии. На стороне Португалии выступила Англия, которая ввела свои войска на территорию этой страны и ...