Другой упрек И.А. Рубановича был направлен против кавалергардской психологии террористов. Она, по его мнению, стала следствием оторванности их от общепартийной работы, чрезмерной специализации.

Одним из первых в самой революционной среде на тенденцию перерождения терроризма в хулиганство обратил внимание Б.Г. Билит, публиковавшийся под псевдонимом Борисов. Его как бывшего члена народовольческого кружка «парижских бомбистов» и заведующего эсеровскими мастерскими по производству взрывчатых веществ во Франции и Швейцарии нельзя было заподозрить в трусости. Для иллюстрации своих идей он привлекает особенно яркий, в силу региональных особенностей, материал. Автор представил палитру перманентного насилия над местным населением различного рода революционных банд, выступавших под наименованиями анархистов-коммунистов, анархистов-индивидуалистов, интернациональных летучих боевых отрядов, армавирского комитета, комитета-бюро и т.п. Их социальную основу составляли люмпенизированные слои населения, маргинальные личности. Однако, как с прискорбием сообщал Б.Г. Билит, в эти хулиганские группировки входило немало бывших эсеров и социал-демократов, которые чаще всего и возглавляли псевдореволюционные предприятия. Под революционными лозунгами осуществлялись тривиальные вымогательства и грабежи. Оппонируя на V Совете партии В.М. Чернову, Б.Г. Билит утверждал, что революционный терроризм был скомпрометирован его массовостью, т.е. как раз тем, к чему призывал ведущий эсеровский теоретик. «Возбуждающий» эффект от совершения терактов, полагал он, ввиду их повседневности также сомнителен. «Громом -теперь никого не удивишь, - констатировал Б.Г. Билит». Да и романтический ореол революционного теракта при ситуации, когда он совершался ради 50 копеек, по его мнению, был существенно развенчан.

Для историографии революционного движения в России в целом была характерна этизация вопроса о политическом терроризме. Его историческая правомочность зачастую рассматривалась через призму проблемы нравственности. В.М. Чернов, к примеру, пытался разрешить ее, апеллируя к библейскому тезису «не человек для субботы, а суббота для человека». При осуществлении революций, указывал он, количество жертв гораздо больше, нежели при проведении терактов. Неужели, вопрошал он, жизнь тысяч крестьян и рабочих, переодетых в солдатские шинели и мобилизованных на защиту самодержавного режима «с нравственной точки зрения менее священна, чем жизнь таких зверей в образе человеческом, как Сипягины, Клейгельсы и Плеве?». Вообще, при всех различных вариациях нравственной реабилитации террористов так или иначе апробировался все тот же тривиальный тезис об оправдании высокой целью средств ее достижения.

Однако в историографии российского революционного движения имелось и направление эстетизации терроризма. Оно было, в частности, представлено рядом публикаций на страницах газеты крайнего левого течения в ПСР «Революционная мысль». Терроризм обосновывался не стремлением к социальной справедливости, а неким демиургическим порывом террористов. Так, редактор «Революционной мысли» В.К. Агафонов, выступавший под литературным псевдонимом Сиверский, в характерном для газеты афористическом стиле вещал: «В руках русских революционеров судьбы России . Только героические акты, только предсмертная песнь борцов за бессмертные идеалы может поднять передовые отряды масс и вдохновить их на бой. Эти грозные мстители - прообраз грядущего нового человека. Для них "я хочу" сливается с "я творю". Проявление "я" -есть творчество новой ценности. И в этом творчестве "я" сливается с миром. Во имя утверждения такой ценности герой жертвует своей жизнью». Даже если судить по процитированному фрагменту, будет очевидным влияние на воззрения автора философии Ницше и Шопенгауэра. Недоразумением можно считать негативную оценку В.К. Агафоновым творчества В. Ропшина. Редактор «Революционной мысли» даже сравнивал выведенного в «Коне бледном» савинковского персонажа Жоржа с Азефом. «К русскому терроризму, - негодовал он, - прикоснулись и пресмыкающийся Азеф, и гарцующий «Конь бледный». Удар копытом может быть иногда опаснее змеиного жала. Азев - шпион, он вожделенец по натуре и по профессии. Жорж - террорист. И у террориста оказалась почти та же психика, что и у вожделенца-шпиона! Если среди русских террористов действительно находятся Жоржи, то погиб террор и погибла русская революция» Между тем эстетствующий террорист Б.В. Савинков в мировоззренческом плане был наиболее близок именно к «Революционной мысли».

Страна после смерти Ивана Грозного и правление Фёдора Иоанновича.
Московское государство на рубеже IVI - IVII веков переживало тяжелый политический и социально-экономический кризис, который особенно проявлялся в положении центральных областей государства. В результате открытия для русской колонизации обширных юго-восточных земель среднего и нижнего Поволжья, туда устремился из центральных областей го ...

Предыстория крещения Руси
В Х веке продолжалось постепенное формирование русской государственности. С одной стороны необходимо было решать вопросы, связанные с расширением влияния киевских князей "внутри" Руси, приводя к покорности еще разрозненные славянские племена, с другой стороны внешняя угроза требовала большого напряжения только начавшего складыв ...

Городокское сражение 7 сентября
7 сентября в наступление перешли 3-я и северный фланг 2-й австрийской армии, что сразу поставило в критическое положение 12-й корпус армии Рузского. На фронте у Равы-Русской окончательно определилось, что речь идет не о заслоне, не о жертвующих собой арьергардах, но об основных силах 4-й австрийской армии. Ситуация в районе Львова сразу ...