Кутузов пустил в ход все усилия своего громадного ума и дипломатической тонкости. Ему удалось уверить турок, что война между Наполеоном и Россией вовсе еще окончательно не решена, но что если Турция вовремя не примирится с Россией, то Наполеон опять возобновит с Александром дружеские отношения, и тогда оба императора разделят Турцию пополам.

И то, что впоследствии в Европе определяли как дипломатический “парадокс”, свершилось. 16 мая 1812 г., после длившихся долгие месяцы переговоров, мир в Бухаресте был заключен: Россия не только освобождала для войны против Наполеона всю свою Дунайскую армию, но сверх того она получала от Турции в вечное владение всю Бесарабию. Но и это не все: Россия фактически получала почти весь морской берег от устьев Риона до Анапы.

Узнав о том, что турки 16(28) мая 1812 г. подписали в Бухаресте мирный договор. Наполеон окончательно истощил словарь французских ругательств. Он понять не мог, как удалось Кутузову склонить султана на такой неслыханно выгодный для русских мир в самый опасный для России момент, когда именно им, а не туркам, было совершенно необходимо спешить с окончанием войны.

Таков был первый по времени удар, который нанес Наполеону Кутузов-дипломат почти за три с половиной месяца до того, как ему на Бородинском поле нанес второй удар Кутузов-стратег.

Одна из наиболее укоренившихся исторических фальсификаций, созданных французской историографией, начиная с 20-томной истории Консульства и Империи Тьера и кончая 14-томной историей Луи Мадлена, выходящей в последние годы и еще не оконченной в 1951 г., заключается в утверждении, что еще в 1810 и даже в 1811 г. мир между Россией и Францией мог бы быть сохранен, если бы Александр воздержался от протеста по поводу захвата Наполеоном герцогства Ольденбургского и если бы он дал требуемые заверения касательно точного соблюдения континентальной блокады. Эту фальсификацию могут принять лишь те, кто, подобно французским шовинистически настроенным историкам и следующим за ними немецким, итальянским, английским и американским авторам, абсолютно не желает видеть бросающуюся в глаза действительность. А действительность заключается в том, что наполеоновская прямая политическая агрессия против России, в сущности, началась значительно ранее 12(24) июня 1812 г., когда император дал знак о переходе своего авангарда по мостам через Неман на восточный берег реки.

С 1810 г. под разными предлогами и вовсе без всяких предлогов, не давая никому никаких объяснений и только сообщая запуганной Европе о случившемся факте. Наполеон присоединял одну за другой территории, отделявшие громадную Французскую империю от русской границы. Сегодня ганзейские города Гамбург, Бремен и Любек с их территориями; завтра немецкие земли к северо-востоку от захваченного ранее королевства Вестфальского; послезавтра герцогство Ольденбургское. Формы и предлоги захвата были разные, но с точки зрения очевидной и прямой угрозы для безопасности России реальный результат был один: французская армия неуклонно подвигалась к русской границе. Низвергались государства, захватывались укрепления, ликвидировались водные преграды — за Рейном Эльба, за Эльбой Одер, за Одером Висла.

Впоследствии князь Вяземский, вспоминая об этом времени, говаривал, что тот, кто не жил в эти годы невозбранного владычества Наполеона над Европой, не мог вполне представить, как трудно и тревожно жилось в России в те годы, о которых друг его, А. С. Пушкин, писал: “Гроза двенадцатого года еще спала, еще Наполеон не испытал великого народа, еще грозил и колебался он”.

Кутузов яснее, чем кто-либо, представлял себе опасность, угрожавшую русскому народу. И когда ему пришлось в это критическое, предгрозовое время вести войну на Дунае, высокий талант стратега позволил ему последовательно разрешать один за другим те вопросы, перед которыми в течение 6 лет становились в тупик все его предшественники, а широта его политического кругозора охватывала не только Дунай, но и Неман, и Вислу, и Днестр. Он распознал не только вполне уже выясненного врага — Наполеона, но и не вполне еще выяснившихся “друзей”, вроде Франца австрийского, короля прусского Фридриха-Вильгельма III, лорда Ливерпуля и Кэстльри.

Внешняя политика Павла I
В действиях Павла, сменившего на престоле Екатерину, во многих случаях трудно обнаружить преемственность: поступки сына были порой совершенно непредсказуемыми и лишенными логики. Правительственная политика, проводимая в эти годы, вполне соответствовала личности императора -- человека капризного, деспотично переменчивого в своих решениях ...

Двадцать седьмой съезд КПСС
«В начале перестройки новая политика была ограничена «генеральной линией на совершенствование общества развитого социализма» (апрельский, 1985 г., Пленум ЦК КПСС и XXVII съезде КПСС в 1986 г.-25февраля-6марта) и стратегией «ускорения социально-экономич. развития». Вместе с тем постепенно смешаются акценты в оперирование старыми идеоло ...

Служители
При каждом магистрате была канцелярия, состоявшая из служителей; писцов, ликторов, посыльных глашатаев и прочих. Они обычно были из вольноотпущенных и состояли на жалованье. Под начальством магистратов находились также государственные рабы, которые выполняли обязанности тюремщиков, служителей при храмах, а также употреблялись в обществе ...